ени высоких облаков, не отвлекавшие Виктора. Вопреки напоминанию капитана, он жался к соседнему крылу, споря и смиряясь с Комлевым, воткнувшим его в середку строя, где тесновато, да не хлопотно, сомневаясь, потянет ли Силаев как зам. ведущего. Два года на войне Тертышный, все ведомый. Начал ведомым, погорел - ведомый, поднялся, наладилось, пошло - опять ведомый. Арабатская стрелка, приближаясь, несла какое-то ему успокоение. "Хай тебе грец!" - перекрестил себя на местный лад Тертышный, силясь покончить с прошлым, зная, что это невозможно, Наверно, я нетерпелив, думал он. Слишком нетерпелив. Порвать, поставить на прошлом крест - разом; жениться - разом; вознестись, все получить - разом . Но ведь обещано, обещано, и есть примеры . "Хай тебе грец, махновец!" - петушилась старуха хозяйка в селе Веселом, стегая хворостиной борова, залезшего к ней в огород. Она восклицала "махновец!" точь-в-точь, как отец в подобных случаях. Из Веселого отец со своим эскадроном двинулся на Крым, Фрунзе поднял их на Сиваш . Отец прошел, и я пройду, думал Тертышный. Пройду, - повторял он, представляя семейную эстафету со стороны, но так, как будто не отец и не он ее участники, а другие люди, о которых он прежде читал или слышал - Впрочем, это столь же мало его задевало, как тени высоких облаков, скользившие по крыльям и кабине. Пройдя Пологи, переваливая через Сиваш, устремляясь в отцовском направлении дальше, он постигал тяжесть собственных, самостоятельных шагов как неизбежность, находя в неторопливом, упорном их совершении незнакомую, скрытую доселе горькую отраду. Все стоящее требует терпеливого усилия, кропотливости, накопления, - все, вплоть до противоборства манящей, сверкающей внизу морской глади, - противоборства, которое, наконец, получало разрядку, выход . Бросив бомбы, Тертышный в чистом, не замаранном разрывами небе мчался навстречу гряде, зная, что зенитка обманута, веруя, что все позади, отдаваясь радости желанного сближения с товарищами . - Повнимательней, море скрадывает высоту, - подал по рации голос Комлев. "Мин, наверно, полно", - решил Силаев, замечая на волнах одинокую шлюпку. В ней сушила весла парочка: голый по пояс белотелый парень и девушка в глухом свитерке. Сидя рядком, они не рыбачили, нет: "Мы на лодочке катались ." Настигнутые ревом моторов, они, похоже, не понимали, чьи это самолеты, чего от них ждать. "Не гребли, а целовались!" - по-джентльменски, чтобы струя за хвостом не перевернула лодку, взмыл над ними Борис. . - Идут! Моторов еще не слышно, но кто-то нетерпеливо высмотрел своих на горизонте. - Два . четыре . шесть, - считают голоса вперебой. - Вся шестерочка, порядок. Комлев? Кравцов? Братский полк? - уходили почти одновременно. Яснеют очертания строя. В полнозвучном гудении - спокойствие, на крыльях - отблеск сражения. Строгий рисунок, которого держатся в воздухе ИЛы, восстановлен после боя, что признается и практикуется не всеми ведущими, поскольку возвращение с задания вольным порядком позволяет летчикам расслабиться, передохнуть. В плотном строю - престиж командира, унявшего свои и чужие нервы. Собранные воедино, в одном сильном звуковом регистре выходят ИЛы на линию посадочных знаков. Если бы не крайний левый ведомый. Оттянулся, ломая симметрию, не старается сократить разрыв. Крутым нырком ведущий разрушает свое творение - строй, позволяя каждому из летчиков на виду аэродрома блеснуть личным умением. Довоенная школа, закалка воздушных парадов по случаю Дня авиации - и дух фронтовой вольницы, не уставная, своеобычная манера роспуска ведомых . Комлев! Летчики вторят ему, состязаясь в искусстве вписываться в круг, только крайний левый выпадает из общей молодецкой игры. - Телепается, - говорят о нем на земле. - Совсем не может. - Опыта нет, новичок. Гузора, наверно. В конечном-то счете рохля-новичок оттеняет образцовую выучку комлевск