у. - Была бы цель накрыта. - Бомба, главное, чтобы не зависла . Экипажи маются с раннего утра: когда? по какой цели? кто поведет? Можно бы, впрочем, и отвлечься, размять молодецкие косточки, но что-то противится этому в летчиках, настроенных на другую работу. Пусть более тяжелую, но свою. Ведомые Комлева, выбравшись из кабин, помогают своим вооруженцам. Урпалов, ободренный их примером, усиливает нажим, и резервные экипажи уходят за старшим техником. В перекур Конон-Рыжий забрасывает удочку. - Товарищ старший техник, - обращается он к Урпалову, - у меня в Старом Крыму жинка и дочка малая . - Знаю. - На пару бы деньков . как считаете? - Сначала бомбы перегрузим. - О чем речь! С сорок первого года, товарищ старший техник. - Один, что ли? Я тоже с сорок первого. Тоже в Крыму воевал. - Освободим Крым, поедешь. Или на самолете слетаешь. На ПО-2. Капитан Комлев старину вспомнит, сам тебя и отвезет. Он здесь в сорок первом на ПО-2 резвился . Подоспела свежая почта. - Товарищ капитан, Елена письмами бомбит, - просит у Комлева совета Силаев. - Опять два письма. Елена - подружка летчика, павшего под Акимовкой, с ней познакомились в доме этого парня, когда гоняли самолеты с завода на фронт. Гостеприимный дом, трехкомнатная - всем на удивление - квартира. Худенькая Лена робела их громогласной, по-хозяйски державшейся компании, ее блестящие глаза под короткими ресницами светились то простодушием, то тоской. - Еще не знает? - спрашивает Комлев. - Нет. - Сообщи. - Тонкая кожа под глазницами капитана светлеет. - По всей форме, тактично . Так, мол, и так, дорогая Лена, - набрасывает капитан примерный текст ответа. - Такого-то числа, в бою, геройски . Вслушался в себя, сделал выбор Комлев. - Атакуем с одного захода, - говорит он летчикам, собрав их в кружок. - Силаев, привыкай выруливать с запасом. Все продумал - по газам, в такой последовательности, не наоборот, понятно? На скорости через Арабатскую стрелку в море и - бреющим . По машинам. .Запасаясь для обманного маневра высотой, ИЛы гудели к Сивашам, к узкой гряде Арабатской отмели, выступавшей из воды вдоль восточного края полуострова. Веретенообразный нос летучей "семерки" Тертышного закрывал все впереди, кроме этой островной цепочки, Арабатской стрелки, и водной глади залива, - зеркальный бассейн парил, белесые клубы испарений прокатывались по нему волнами; залив и отрезанный ломтик Крыма ждали Тертышного, туда они скроются после удара. Взбираясь вместе с шестеркой повыше, он оттягивал, отдалял встречу, гадая, что произойдет раньше: залп вражеской зенитки или же разворот Комлева, увлекающий их вниз, за песчаный барьер, в безопасность. С набором высоты, как обычно в солнечное утро, по кабине, по крыльям время от времени проскальзывали т