Погрустили о Николаеве. Оказалось, что Карпов видел его горящий самолет уже с земли. Я не удержался, сообщил, что тоже прилетел с отметиной: под передним бензобаком - вмятина, в броне - трещина сантиметров пятнадцать. - Что ж, будем считать - на этот раз повезло, - подытожили мы трудный день. Уже за полночь, наговорившись, мы легли отдыхать. Завтра дел, как всегда, полно. - Кстати, как у тебя командирские дела? - спросил Карпов. - Знакомлюсь с людьми . - ответил я кратко. Многих офицеров и солдат второй эскадрильи я знал и до этого. Но это было чисто внешнее знакомство. Сейчас же долг командира обязывал изучить каждого. Старший техник эскадрильи Посметный и адъютант (по сути, это начальник штаба эскадрильи) Майков поделились своими оценками людей. Мне нужно было подобрать свой экипаж. Воздушным стрелком у прежнего командира капитана Мартынова был Иван Сычев. Знал я его еще с той поры, когда он, тогда мастер по вооружению и комсорг эскадрильи, первым сел в кабину стрелка. Сычев был награжден орденом Отечественной войны, считался одним из лучших мастеров своего дела. Такой стрелок для командирского экипажа - хорошая кандидатура. - Ну, а механиком назначим Щедрова, - сказал я старшему технику. - Что вы, что вы, товарищ командир! - замахал руками Посметный. - Командирская машина - эталон. И люди должны быть лучшие. А Щедров . Старший техник выразительно щелкнул пальцами по шее и добавил: - Любит он это дело. А иногда и сверх меры. - С безупречными людьми, конечно, легче, - ответил я. - Но и на фронте надо воспитывать. Ответственностью и доверием. Поэтому беру Щедрова. Утром следующего дня знакомлюсь с экипажем. Сказал о том, что доверяю им и надеюсь, что в предстоящих боях они не посрамят воинской чести, а я останусь ими доволен. Рядом с Сычевым стоял худощавый, невысокий Щедров. Он был чуть старше меня. Для него назначение механиком командирской машины явилось неожиданностью. Налегая на вологодское "о", Щедров глухим от волнения голосом сказал: - Товарищ командир, мы вас не подведем . Моторист Григорьев и оружейник Шаповалов в знак согласия широко улыбнулись. Примерно через месяц старший техник Посметный будто между прочим сообщил: - Щедрова теперь не узнать! Буквально от машины не оторвешь! Я тоже был доволен трудолюбием и прилежностью механика, его заботой о нашем "ильюше". В канун Нового года летный состав полка пополнился. Это было уже его третье поколение с момента рождения части. Во вторую эскадрилью пришли комсомольцы Лобанов, Муяки, Ткаченко, Матюхин, Ганин, Алексей Кузнецов (у нас уже был его однофамилец Леонид). Первые дни они ходили стайкой, держались особняком, ко всему чутко прислушивались и подолгу смотрели вслед самолетам, уходящим на боевое задание. А после возвращения летчика новички глядели на него с восхищением. Летчик просто и буднично рассказывал об атаках, огне зениток, встрече с "мессершмиттами", а у новичков загорались глаза, и они внимательно слушали эти скупые короткие рассказы. Каково после этого было возвращаться к занятиям наземной подготовкой, тренажам в кабине самолета, заниматься изучением района полетов! Погода стояла плохая, и новичков пускать в дело пока опасались. А они рвались в бой. Их рвение было понятным, но опыт подсказывал - пусть "перекипят" на земле, в воздухе нужна холодная голова. Да и обстановка на фронте пока давала возможность для хорошей подготовки молодежи к предстоящим боям. Особенно нетерпелив был младший лейтенант Ганин. Почти каждый день слышалось: "Товарищ командир, когда возьмете на задание? Мы на фронте или в запасном полку?" И вот, наконец, я объявил: завтра полетим! На построении, присматриваясь к летчикам, сообщаю задание. На правом фланге высокий смуглый Алексей Кузнецов. Он заметно волнуется, в первый вылет Алексей не пойдет, но об этом сообщу позже, а сейчас пусть все привыкают к мысли о вылете. Рядом с ним Ганин, тоже высокий, но более тонкой кости. Немного выпуклые немигающие серые глаза смотрят пристально и чуть