дства воздушного боя, то может случиться, что ни та, ни другая задача не будет достигнута». Просьбы авиаотрядов дать им хотя бы немного пулеметов отклонялись под предлогом, что это оружие не положено по штату летным подразделениям. Экипажам предлагалось брать в полет крупнокалиберные пистолеты. Мешали и чисто технические трудности. Не всякий пулемет подходил для авиации. «Максим», например, был тяжеловат: «Маузер», обращенный стволом назад, против направления полета самолета, плохо выбрасывал гильзы — из-з аветра сзади; «Виккерс» с водяным охлаждением ствола приходилосьпеределывать так, чтобы его охлаждал поток воздуха. Если и удавалось вооружить самолет, то стрелять, скажем, пилотуодноместной машины оказывалось непростым делом. Чтобы палить поверх винта,пулемет устанавливали на верхнем крыле. Гашетка, правда, находилась наручке управления, но перезарядка требовала быстрых манипуляций одной рукой:нужно было наклонить к себе казенную часть «Льюиса» и сменить диск.Противник использовал задержку и ускользал из поля зрения стрелка. В качестве невооруженных разведчиков и начали боевую службу самолеты сопознавательными знаками ведущих авиационных держав. Не слишком полагаясьна производственные возможности русской промышленности, царскоеправительство предпочитало покупать французские машины. В войну Россиявступила, располагая 263 самолетами, в основном иностранного производства.Поступили на вооружение и оригинальные русские конструкции, среди нихуникальный по тем временам тяжеловес «Илья Муромец». Воздушные силыГермании были вооружены 232 самолетами, главным образом двухместнымибипланами «Альбатрос» и монопланами «Таубе» (со скоростью около 100 км/ч). Французская авиация насчитывала 138 аэропланов. Англия была вооруженавсего лишь 56 машинами. Правда, свыше 200 самолетов находились враспоряжении летных школ и частных лиц; 200 и 100 аэропланов были в резервесоответственно у Англии и Франции. Конная разведка оказалась не слишком эффективным источником информации.Пока лихие кавалеристы прорубались сквозь вражеские заслоны и добиралисьдо своих, авиаторы успевали по несколько раз слетать на задание и детальноописать увиденное в развод донесениях. Со временем авиация стала снабжатьданными о противнике не только командование фронта, но и ставку.Стратегическую разведку в глубоких тылах врага вели четырех моторные«Муромцы» с большим радиусом действия. Результаты наблюдения летчикипередавали с помощью вымпелов, сбрасывая их в расположение своих войск.Позже, когда авиаторы получили достаточное количество фотоаппаратов, а вштабах появились специалисты по дешифровке снимков, войска стали получатьболее объективную информацию, которая позволяла командованию приниматьважнейшие решения, влиявшие на код всей войны. Исторический Брусиловскийпрорыв весной 1916 года русские войска совершили во всеоружии обстоятельныхразведданиых об укреплениях противника. Авиация сфотографировала вражескиепозиции на боевой линии и в тылу, а дешифровщики, спроецировав снимки накарты, дали артиллерии детальнейшие плены цепей. Когда точным прицельнымогнем орудия накрыли укрепления, и смели проволочные заграждения, в атакуподнялась пехота. Сюрпризов было немного, ибо офицеры и часть унтер-офицеров располагали крупномасштабными картами всех вражеских позиций. Поскольку воздушную разведку вели все воюющие державы, и каждая сторонапредставляла, какой кровью оборачиваются эти рейды невооруженных самолетов,пилоты стремились помешать чужакам летать над своими войсками. Но«стрелковую мощь» аэропланов составляли только личные револьверы офицеров-летчиков. Встретившись в небе, соперники обменивались беспорядочной пальбойи угрожающей жестикуляцией. Вот как выглядел, например, воздушный бой междупервым германским самолетом, бомбившим Париж в августе 1914 года, ипреследовавшими немца английскими и французскими аэропланами. Превосходя поскорости германский «Таубе», английский «Бристоль» с легкостью догнал его ине давал противнику подняться выше себя. Немецкий пилот Берне так и не смогприм