асилия Свалова, который уже набирает высоту. При пикировании на прямой в этом месте образовался большой разрыв между самолетами, и "мессеры" могут этим воспользоваться. Быстрее в круг, надежнее прикрыть друг друга! После энергичного разворота стремительна сокращается инстанция. Но не успеваю зайти в "хвост" Свалову, как навстречу устремляется истребитель. "Яки" прикрывают нас с обратным "кругом". От напряжения и неожиданности невольно вздрагиваю: заговорил пулемет Баранского. - В чем дело, Толя? - Пара "мессеров" атаковала Игнатенко на выводе из пикирования. Далековато, не попал, но атаку сорвал. - Молодец! Где Игнатенко? - Идет за нами, дистанция - 800. "Мессеров" связали "яки". - Будь внимателен: под шумок враг может свалиться на голову. Мой Толя - уже опытный стрелок, и мы хорошо понимаем друг друга. Впереди меня Ил-2 делает доворот перед пикированием. И сразу же выскользнули у земли, как два пятнистых ужа, два "мессершмитта". Ясно - будут атаковать снизу на выводе из пикирования. Передаю по радио: "Внизу, правее цели, два "месса"! Атакую!". Делаю доворот вправо, пикирую. Но не хватает угла пикирования, и противник уходит под меня. Даю заградительную очередь из двух пушек. И в то же время испытываю томительное ожидание удара снизу. Ведь подо мной враг, я чувствую его. Нужно быстрее прикрыться землей. Работаю рулями и вывожу штурмовик из пикирования у самой земли. Затем, пристроившись в хвост к замыкающему, смотрю вниз и по сторонам. "Мессеров" нигде нет. В наушниках слышен голос Мартынова, пришедшего со своей группой на смену моей. Командую: - Последний заход! "Маленькие", прикройте сбор! Ведущий истребителей лаконично отвечает: - Понял, вижу, прикрою! - Толя, дай белую ракету. Где "мессеры"? - Даю! Ушли. - Смотри в оба! - Смотрю! Последний заход на цель, и самолеты собираются на "змейке". Ведомые, как цыплята к наседке, спешат к ведущему, стараясь погасить скорость, чтобы не проскочить. Проверяю, вся ли группа в сборе. - Толя, проверь, все? - Все, товарищ командир! - бодро отвечает стрелок. На душе радостно. Поработали на славу, все целы и невредимы. Снижаю группу до бреющего, и берем курс на восток. Сброшены бомбы, выпущены снаряды, израсходовано больше половины горючего. Самолет легок и чутко слушается рулей. Теперь идем на бреющем. Красив и стремителен этот полет, когда штурмовики в хорошем строю проносятся над самой землей, словно сбривая верхушки деревьев, обдавая тугой волной травы, обрушивая грохот на головы врага. Особенно низко ходили мы над территорией, занятой противником. Хорошо видно, как шарахаются и падают фашисты, как несутся по полю или дороге неуправляемые кони. Танки - и те начинают "юлить" и маневрировать, опасаясь удара. Но совсем не так прост, напротив, даже опасен бреющий полет. Запомнился случай над Волгой. Мы возвращались с задания на высоте метров четыреста. А впереди нас незнакомый Ил-2 "брил" над самой водой. "Лихо идет!" - подумал я с восхищением. Но вдруг словно вспыхнул белый бурун, и самолет, как снаряд, скрылся под водой. Поразило, что волна и след смыла. От такого зрелища мороз по коже прошел . Труден бреющий полет: мал обзор, проносятся ориентиры, есть опасность столкнуться с препятствиями. Надо строго следить за курсом и временем полета, стараться выйти на знакомый ориентир. Не уверен - сделай выскок на высоту, осмотрись, проверь, правильно ли идешь. Упустишь момент - трудно будет восстанавливать ориентировку. Первые дни боевых действий на Миус-фронте были похожи на стремительный бреющий полет. Мелькали задания и цели, мы штурмовали вражеские танки, траншеи, артиллерийские позиции, ожесточенно дрались с вражескими самолетами. До сих пор в памяти названия районов штурмовых уд