- Ясно! - Сам же говорит: виновен. - Так тоже нельзя, пусть кровью искупит! - Кончай, чего волынить, если осознал! - К порядку, товарищи, к порядку! С наветренной стороны неслышно выкатил и визгнул тормозами возле палатки "додж". - Братуха! Братуху привезли! Все кинулись к машине. Осторожно и неловко нащупывая суковатой палкой опору, а свободной рукой держа сапог и шлемофон, из высокой кабины союзнического грузовика выбирался Алексей Казной. Лицо, поцарапанное осколками, в желтых пятнах йода и без румянца. Палка его не слушалась, он от натуги потел и плюхался, но все-таки сошел, присел на рифленую подножку, перевел дух. Приторачивая сапог к палке и снизу, беркутом поглядывая на сбегавшихся товарищей, Братуха тихим голосом, как бы сострадая себе, отвечал на поздравления, принимался рассказывать, снова отвечал. Немцам ничего не остается, немцам каюк, говорил он, поливают огнем, пока есть снаряды. "Мессеры" меняют тактику - хитрят. Рискуя угодить под наш и свой наземный огонь, с верой в удачу, - напропалую, была не была, - с фланга, бреющим врываются на поле боя до появления ИЛов. Врываются, встречают штурмовиков внизу, бьют по ним навскидку, уматывают к себе на Херсонес . Сквозь толпу протиснулся к "доджу" Урпалов. На худом лице - улыбка, такая у него редкая. - Пришел, значит, - несмело тискает он Казнова. - Приковылял, товарищ старший техник-лейтенант. На ПО-2 подбросили. - Собрание у нас, Алеха. Как раз насчет традиций. Надо молодым кой про что напомнить . А ты отдыхай. Поправляйся. - Хотелось прежде сюда заглянуть. - Рассчитываешь в полку остаться? Казнов пошевелил перебинтованной ногой. - Дома, все не у чужих. Вокруг да около, главного не касаются. - Мы с тобой еще споем, Алеха. И "Дядю Сему", и другое. Ты давай к палатке ближе. Шофер, подбрось старшого . Сам не скажешь? Пару слов, как сталинградец? Ведь мало нас, сталинградцев, а, Братуха? - Он как бы извинялся перед раненым и не мог не высказать своей просьбы, а ждал, как все, другого . - "Мессера" на бреющем встретили, - повторил для Урпалова Казнов. - Спасибо капитану, он их первым прищучил. Уж не знаю как, нюхом, но выявил, раскрыл, врезал очередь. Хорошую очередь. Дал-дал, пригвоздил, всем показал: вон они, по балкам, по лощине шьются, гробокопатели, мать их . И завалился. Алексей рукавом утер лицо. - Вошел в разворот и не вышел. - Кто прыгал? - Следил. До того следил, что не знаю, как свой самолет выхватил . Никто не выбросился. На втором заходе Казнову ударили в мотор, притерся дуриком по склону высоты, не взорвался, не обгорел, только ногу перешиб. - Подъезжай к палатке, - повторил Урпалов водителю. - Старшего лейтенанта Казнова -