е прикрывать с воздуха свои наземные войска. Мы постоянно готовились к встрече с "мессерами", изучали их повадки, меняли маршрут и профиль своего полета, на цель выходили с разных направлений. Чтобы не привести фашистов на свой аэродром, вначале наши летчики совершали посадку на других аэродромах, уже известных противнику. Вот и на этот раз на обратном маршруте сели на центральном аэродроме Астрахани. На стоянке ко мне подошел капитан Ширяев. Молча выслушал доклад, предложил закурить. После базарного самосада, от которого в горле словно кошки скребли, душистый табачок "Любительский" - одно удовольствие. Мы свернули самокрутки, отошли подальше от самолетов, которые механики дозаправляли топливом. Легкий аромат курева успокаивал нервы. - Обретают ребята крылья, - кивнул в сторону летчиков Ширяев. - По-настоящему боевым летчик становится после девяти-десяти вылетов. Сегодня хорошо поработали. И живой силы намолотили немало. Некоторое время мы молчали. Я думал над словами командира. Ширяев верно заметил: в первых вылетах как ни старайся, все равно что-нибудь упустишь. Потому что весь в напряжении, мышцы как струны, сердце работает, как мотор на предельных оборотах. Спокойствие и уверенность обретаются с опытом. И уж тогда работаешь без спешки и прежнего напряжения, видишь нужное, делаешь должное. - Сон сегодня видел я какой-то чудной, - прервал молчание Ширяев. - Сел вроде на подбитой машине в расположении врага. И знаю, что не выбраться мне оттуда. Утро было такое, как сейчас, - теплое, спокойное. Роса на траве, птички поют. Умирать так не хочется . В тоне Ширяева было что-то такое, что заставило меня внимательно взглянуть на него. На губах командира застыла полуулыбка, взгляд устремлен куда-то вдаль. Что-то беспокоило Всеволода Александровича. Может, что долго нет писем от жены? Вот уже почти год, как проводил он семью в Кисловодск к родственникам жены. Когда мы ехали поездом из Кропоткина, Ширяев дал жене телеграмму, чтобы встретила в Минеральных Водах. Жена двое суток ждала эшелона, потеряла всякую надежду на встречу и возвратилась с дочерью в Кисловодск. А через час пришел наш эшелон. Потом Ширяев хотел забрать семью к месту нашего формирования, выписал необходимые документы. Но снова не повезло: выехать жена не успела, все дороги были забиты войсками, военными грузами, беженцами. Сейчас на Северном Кавказе враг, он ползет на перевалы. Тяжело Ширяеву слышать об этом. - Сон, конечно, чепуха, - капитан словно устыдился своего рассказа. - Так, привязалось что-то . После обеда все собрались в шалаше на берегу Болды в ожидании задания. Разморенные жарой, летчики скупо обменивались словами. Незаметно для себя я вздремнул. Спохватился от рокота моторов. Выскочил из шалаша - на взлет пошла шестерка самолетов. Охватила досада - почему без меня? До этого я участвовал во всех боевых вылетах. Подошел комиссар Сатаев. Увидев мое смятение, сказал: - Командир решил выполнить задание шестеркой.