семнадцатая", чуткая, легкая, прямо-таки играла в руках, он впервые во время штурмовки испытал охотничий азарт. Возвращение домой в собранном, плотном строю без единой царапины было триумфальным, из суеверных опасений он сдерживался, не пел. Пребывая под впечатлением безопасной и азартной кутерьмы над большаком, он не заметил, как нос командирской машины коротко нырнул, что означало роспуск группы, как исчез только что находившийся рядом самолет Казнова, и в мгновение ока он оказался один, не представляя, - где он? К счастью, впереди мелькнул чей-то хвост, он за ним увязался. Пристроился, зашел на посадку, с ходу сел . Но не закончил еще пробежки, как радость счастливого возвращения погасла: он понял, что мчится на своей "семнадцатой" по чужой, братского полка, взлетно-посадочной полосе - прямым ходом на разнос, на позор, ибо, по справедливости, не многого стоит летчик, теряющий аэродром назначения под крылом своей машины. Все дальнейшее он проделал с отчаяньем ускользающего из западни: волчком развернулся на сто восемьдесят градусов, застопорил костыль и газанул на взлет - в лоб садящимся братским ИЛам, чудом с ними не сталкиваясь. Этот вопиющий, с точки зрения правил, но единственный, на его взгляд, спасительный маневр он осуществлял быстро, уверенно, без размышлений, испытав мгновенное и острое предощущение удачи - знакомое, редкое чувство, которое и впредь ему поможет. Он не опоздал, успел на свой аэродром, приземлился одновременно со своей шестеркой. Но Комлев все видел. "Обрадовался?" - спросил командир эскадрильи. "Обрадовался!" - подтвердил он (рот до ушей). "Ничего этого не было", - тихо сказал Комлев, поглядывая по сторонам, а он с готовностью ему поддакивал. - Не рассчитал, ушел на второй круг, сел замыкающим . ясно?" - "Ясно!" - подхватил он как заговорщик. Комлев как будто покрывал его, подсказывая версию, коей следует держаться в случае вызова на КП. Как будто так; Силаев видел, однако, что капитан сыт его художествами, что все это может плохо для него кончиться, а его распирало прекрасное, только что испытанное предчувствие, он в него верил, ничего не страшился. Подкатил "виллис" с охрипшим посыльным: "Комэска Комлева и летчика Силаева - на КП! Звонок от соседа! Ругается сосед!" Чего и следовало ожидать. Комлев молча опустился рядом с шофером, молча указал Силаеву на место сзади, "виллис" рванул, не дожидаясь, пока летчик усядется, но и этот рывок, и кара, нависшая по его вине над ним и капитаном, не заглушали возбудившейся в нем веры в благополучный ход событий. И что же? На полпути к КП все изменилось: стоп, "виллис"! В чем дело? Сейчас же назад, на стоянку, к подсолнухам! Пулей к самолетам, вылет по ракете! Ракеты, однако, пришлось ждать долго, нервное напряжение не спадало: то штурман дивизии про