вставая из-за стола, выслушали мой доклад о выполнении задания. - Ну, ладно, сегодня отдыхай, а завтра начнешь летать. Ты две недели отсиживался в мастерских, а мы здесь по три-четыре вылета в день делаем, - как бы с упреком произнес комэск майор Денисов. Я спросил его: - Вы делаете три-четыре вылета в день или вся эскадрилья? Строптивого командира будто волной подбросило. Он вскочил, выругался. - Три-четыре вылета . ты полетай, сколько я полетал в Испании и в финскую, тогда будешь задавать мне такие вопросы, понял?! - Понял, понял, товарищ майор, а оскорблять меня не надо, ведь за шесть месяцев войны я научился не только обороняться, но и бить. Разрешите быть свободным, - с внешним спокойствием, но с глубоким внутренним возмущением закончил я разговор, четко повернулся и, выйдя на морозный ладожский воздух, направился в землянку летного состава. Там было накурено, душно. На двухъярусных нарах, не снимая унтов, лежало и сидело человек двенадцать, в большинстве молодые сержанты. Из старых знакомых был еще командир звена Александр Чурбанов с двумя нашивками старшего лейтенанта на рукаве. Вначале в полумраке он не сразу узнал меня, но услышав голос, бросился меня обнимать и тискать. - Ну, Василий, хоть ты живой вернулся с того пекла. Вот, пилоты, смотрите на человека с Ханко! Это лейтенант Василий Голубев, вы читали о нем в газете "Победа". Помните? Учитесь у него воевать. Было немного неловко от такой похвалы. Зато полегчало на душе. Я не удержался, походя сообщил Чурбанову о встрече с майором Денисовым. Он замялся, но все же объяснил: - Понимаешь, беда у него какая-то, дома что-то не ладится. Ну и пристрастился к зеленому змию, стал реже летать. С земли командует. Так что ты в точку попал. - Да, может, я и зря . - Ну, теперь не вернешь. - И стал представлять меня остальным. Едва я успел поздороваться с каждым, как в землянку спустился однофамилец комэска - летчик Михаил Денисов, старый знакомец, с которым, правда, я никогда не дружил. После солнечного света он не мог рассмотреть, кому это называют свое звание и фамилию молодые летчики. Лишь обернувшись к вошедшему, я уловил недовольную гримасу на его лице. - Здравствуйте, товарищ Денисов! - сказал я. - Наверное, не ожидали, что я вернусь. В Кронштадте по возвращении с Ханко я узнал, что Денисов, которого я назвал подлецом перед вылетом нашей группы на Ханко, доказал прилетевшему для расследования аварии инспектору, что у него в момент взлета сложилась правая стойка шасси и это привело к аварии самолета. Проболтавшись два месяца в Кронштадте и в Ленинграде, он как-то сумел вернуться "чистеньким", да еще и получил повышение в звании как боевой, воюющий летчик. - Не товарищ Денисов, а старший лейтенант Денисов, - поправил он меня с вызовом. - Да? - удивился я. - Ну что же, поздравляю. Оказывается, чтобы получить досрочно очередное звание, надо не фашиста сбить, а уничтожить собственный самолет . Денисова будто обухом ударили по голове. Он молча пошел к выходу. У ступенек задержался, обронил холодно: - Поговорим подробнее после обеда. - Зачем же после обеда? Лучше после ужина, от боевых ста грамм настроение будет выше, товарищ Денисов, -