т на взлетную полосу. Усиленная аэродромно-строительная рота насчитывала более трехсот человек. Строители имели достаточно грузовых машин, тракторов и тяжелых катков. Круглые сутки ремонтировали они аэродром: засыпали воронки от снарядов и бомб, укатывали землю. Бойцы работали без всяких перерывов даже во время артобстрелов. Летчики также взлетали и садились под огнем артиллерии. До сих пор диву даешься, как люди могли такое выдержать . В первый свой прилет на Ханко Антоненко и Бринько, зная о постоянных артобстрелах, подошли к аэродрому на малой высоте под прикрытием соседнего лесного массива. Выпустив заблаговременно шасси, посадочные щитки, они произвели посадку и успели быстро зарулить в уже готовую "рефугу" - так называли тогда самолетные укрытия. И только тогда финские артиллеристы опомнились и открыли огонь по аэродрому. Вечером того же дня Антоненко и Бринько подробно расспросили "старожилов" Ханко о действиях и тактике самолетов противника, долго беседовали, с начальником штаба полка майором Ройтбергом. Перехватчиков интересовало, с каких направлений и на каких высотах подходят бомбардировщики врага к военно-морской базе и к аэродрому, как сейчас организовано визуальное наблюдение за обстановкой в районе боевых действий и оповещение пилотов. По требованию вновь прибывших к утру был создан еще один наблюдательный пост на самом высоком дереве. Он имел телефонную связь со стоянкой самолетов Антоненко и Бринько. За последние два дня в воздушных боях эскадрилья понесла большие потери. Это означало, что летчики-истребители допускают (и повторяют) немало ошибок. Особенно же удивился Антоненко, когда узнал, что два устаревших финских самолета "бристоль-бульдог" несколько раз приходили на малой высоте и атаковали то корабли, то гидросамолеты на внутреннем рейде базы. - Ну, что же, - решил Алексей, - с кого-то нужно начать. С любых внезапных гостей! Завтра посмотрим! Утро вечера мудренее . 3 июля еще до рассвета начался интенсивный артобстрел аэродрома. Снаряды десятками рвались на летном поле, в районе строящихся укрытий и убежищ для личного состава. Стояла теплая погода. Утренний ветер раздувал пожары. Дым густо затянул почти весь аэродром. Летчики и техники укрылись в убежищах и щелях, и только мужественные аэродромщики, словно не слыша воя и грохота рвущихся снарядов, продолжали засыпать землей и укатывать воронки. Они были довольны "дымовой завесой", маскировавшей их от вражеского наблюдения. Наши орудия тоже открыли огонь. Артиллерийская дуэль продолжалась более четырех часов. Но подавить огонь противника нашим не удалось. Фашисты продолжали вести методический, как говорят, беспокоящий огонь с дальних позиций. Командир военно-морской базы генерал Кабанов спросил по телефону майора Ройтберга, могут ли летчики взлететь. Ройтберг сообщил, что на "чайках", пожалуй, могут, а на И-16 - пока нет. Вскоре из дымовой пелены, стлавшейся над аэродромом, вынырнули шесть советских "чаек". Под крыльями каждого самолета было по две стокилограммовых бомбы, а в зарядных ящиках - тысячи бронебойно-зажигательных пуль. По вспышкам выстрелов летчики обнаружили две батареи, но не атаковали их с ходу, а сделали обманный маневр и ушли в тыл противника. А потом вернулись, сбросили бомбы и израсходовали почти все патроны. Вражеские орудия прекратили огонь, на позициях батарей начались лесные пожары. Вскоре вылетело на задание и звено И-16. Летчики нанесли штурмовой удар еще по двум батареям противника и зажгли там лесной массив. А самые знаменитые пилоты Антоненко и Бринько в этот день не вылетали. Они упорно ждали "гостей", но те, как нарочно, не появлялись. Что настораживало воздушного противника? Мы не знали. 4 июля на рассвете перехватчики Антоненко и Бринько сидели в самолетах. Наблюдая за воздухом, покачиваясь с биноклем на вершине сосны, наблюдатель поглядывал на лесные пожары. В этот момент появились