Человек в своих антопологических, социальных, исторических гранях - существо еще далеко не совершенное, в определенном смысле "кризисное". Вместе с тем существует идеал и цель высшего, духовного Человека, тот идеал, который и движет им в стремлении превозмочь собственную природу. Так и создание человека - ноосфера есть и еще достачно дисгармоничная, находящаяся в состоянии становления реальности, и вместе с тем высший идеал такого становления. И отношения между этой реальностью и этим идеалом весьма сложны. Породив разум как орудие своего дальнейшего развития, но орудие, наделенное свободой, эволюция словно пошла на риск. Вернадский как ученый-натуралист больше других сделал для объективного изучения складывающейся в геологическом и историческом времени реальности ноосферы; он провидел сущность "ноосферы как цели", как идеала, а также ее задачи и движущие силы. В ХХ веке, по чувству и мысли ученого, возникли значительные материальные факторы перехода к ноосфере, к осуществлению идеала сознательно-активной эволюции. Первый из этих факторов - вселенскость человечества, т.е. "полный захват человеком биосферы для жизни". Вся Земля не просто преобразованна и заселена до самых труднодоступных и неблагоприятных мест, но человек проник во все стихии: землю, воду, воздух, а сейчас способен жить и в околоземном, космическом пространстве. Второй, может быть, решающий для создания ноосферы - единство человечества. Многие привыкли относиться к идеи единства, равноправия и братства всех людей как к благородной нравственной идеи, начавшей пробиваться в относительно недавней истории с мировых религий, великих философских систем, литературных произведений. Вернадский представляет эту идею как природный факт. "Биологически это выражается в выявлении в геологическом процессе всех людей как единого целого по отношению к остальному живому населению планеты". Единство человека, считает Вернадский, в наше время в многом стало "двигателем жизни и быта народных масс и задачей государственных образований". Будучи еще весьма "далеким от своего осуществления", это единство как стихийное, природное явление пробивает себе путь, несмотря на все объективные социальные и межнациональные противоречия и конфликты. Созидается общечеловеческая культура, сходные формы научной, технической, бытовой цивилизации; самые отдаленные уголки Земли объединяются быстрейшими средствами передвижения, эффективными линиями связи и обмена информацией. Третий фактор - омассовление общественной, исторической жизни, когда "народные массы получают все растущую возможность сознательного влияния на ход государственных и общественных дел".

Научная мысль - такое же закономерно неизбежное, естественное явление, возникшее в ходе эволюции живого вещества, как и человеческий разум, и она не может, по глубочайшему убеждению Вернадского, ни повернуть вспять, ни остановиться, ибо таит в себе потенцию развития фактически безграничного. "Научное знание, проявляющееся как геологическая сила, создающая ноосферу, не может приводить к результатам, противоречащим тому процессу, созданием которого она является".

Вернадский был свидетелем, как уже первая мировая война явила "невиданное ранее применение научных знаний" в целях "военного разрушения". Он предвидел, что найденные и использованные наукой и техникой к этому времени смертоубийственные средства "едва начинают проявляться в этой войне и сулят в будущем еще большие бедствия, если не будут ограничены силами человеческого духа и более совершенной общественной организацией". Последние десятилетия развития науки целиком оправдывают это предсказание. В устрашающей тени рукотворных, светлых научных чудес сейчас, как никогда, множаться и изощряются столь же фантастические средства убийства и уничтожения. Образец "научно построенного человечества" начинает не столько притягивать, сколько вызывать опасения и даже отталкивать, ведь на счету главной его силы - уже и атомные, и нейтронные бомбы, и реальные угрозы корыстных генетических манипуляций. Вернадский считал необходимым создать "интернационал ученых", которых культивировал бы "сознание нравственной ответственности ученых за использование научных открытий и научной работы для разрушительной, противоречащей идее ноосферы, цели". А в статье "Война и прогресс науки" он выдвинул идею: обезвредить, так сказать, "негативную" науку, все ее кошмарные плоды, наукой же, но защитительного и охранительного свойства.