Летом 1982 года известный английский физик-теоретик С. Хоукинг собрал в Кембрдиже узкое международное рабочее совещание для обсуждения процессов, происходивших во Вселенной до истечения первой секунды с начала расширения. Мы об этих процессах будем говорить дальше. Как-то поздним вечером после напряженной и интересной работы мы прогуливались с академиком М. Марковым по узким улочкам этого старинного и, наверное, самого знаменитого в мире научного центра. Наш разговор невольно обратился к тому, насколько фантастична, многообразна и интересна картина Вселенной, которую мы знаем сегодня. Насколько богаче она той механистической картины движения неделимых шариков, что представлялась И. Ньютону, творившему в этом городе несколько веков назад.

Я напомнил М. Маркову его пророчество о роли нейтрино во Вселенной (приведенное в начале главы), и сказал, что то, что мы, специалисты, обсуждаем сегодня на наших встречах, гораздо фантастичнее выдумок, встречающихся в научно-фантастической литературе. Академик М. Марков ответил, что научно-фантастической художественной литературы не бывает. Любая художественная литература (настоящая) всегда посвящается людям, их душам. При этом писатель может прибегнуть к фантастическим ситуациям, и тогда это литература фантастическая (хорошая или плохая). Любые потуги на “научность” являются дилетантством, и литература перестает быть литературой, не превращаясь даже в подобие науки. А вот настоящая наука всегда фантастична! И для ее понимания, а тем более для ее развития необходимо незаурядное воображение, оперирующее тем не менее строгими формулами, опирающимися на надежный фундамент знаний. “Трудно и интересно быть ученым”, — заметил М. Марков.

Что же касается фантастической литературы, то оказалось, что академик не только является большим ее любителем, но и сам пишет в этом жанре. Когда мы. вернулись в Москву, он дал мне почитать свою фантастическую повесть.

Возвращаясь от фантазий к реальности, давайте подведем некоторый итог нашего путешествия к первым секундам расширения Вселенной. Мы оказались свидетелями бурных процессов горячей Вселенной, настоящего фейерверка, приведшего к рождению миров и к современной Вселенной.

Сегодня мы живем во Вселенной с развитой структурой, с системами миров. В звездах идет направленный

процесс переработки водорода в гелий и более тяжелые элементы. Запасы ядерного горючего огромны, их хватит на десятки миллиардов лет. А что потом? Звезды не могут быть вечным атрибутом Вселенной, они погаснут. Один из известных космологов, Ж. Леметр, писал: “Эволюцию мира можно сравнить со зрелищем фейерверка, который мы застали в момент, когда он уже кончается: несколько красных угольков, пепел и дым. Стоя на остывшем пепле, мы видим медленно угасающие солнца и пытаемся воскресить исчезнувшее великолепие начала миров”.

Означает ли это, что будущее Вселенной должно походить на какое-то пепелище, оставшееся после великого пожара?

Конечно нет! Мы еще обсудим будущее Вселенной. Но прежде чем это сделать, нам придется еще раз приблизиться к сингулярному началу расширения Вселен-ленной. Но этот раз мы подойдем к сингулярности гораздо ближе, и здесь нам не обойтись без крыльев научной фантазии (не фантастики!), той самой фантазии, о которой геворил академик М. Марков.

ГЛАВА 5. У ГРАНИЦ ИЗВЕСТНОГО

ПОЧЕМУ ВСЕЛЕННАЯ ТАКАЯ?

Что происходило во Вселенной вблизи самой сингулярности при температурах гораздо выше 1013 Кельвинов, рассмотренных нами в предыдущих разделах?

Мы уже познакомились раньше с тем общим методом, которым пытаются выяснить, что происходит вблизи самого начала космологического расширения. Для этого находят “следы” тех процессов, которые тогда происходили. Выше говорилось, что ярким “следом” процессов, происходивших в первые секунды после начала расширения, является химический состав дозвездного вещества — наличие 30 процентов гелия, возникшего в ту далекую эпоху. Теперь надо попытаться отыскать по возможности столь же явные “следы” еще более “древних” процессов.