. Пять суток от командира дивизии ни для кого не секрет. Да еще этот слушок, будто он не сбил немца, будто у немца отказал мотор и победа досталась Аликину случайно . Показательный поединок может завязаться. К сожалению, не исключена и такая реакция летчиков: командир дивизии своим выбором амнистирует разгильдяя. Потокин колебался. Еще одна проблема: чей самолет взять? Чью машину? - Самый летучий ЯК в полку - аликинский, - опять-таки подал уверенный совет комиссар полка. Его поддержали . Потокин махнул рукой - будь по-вашему, Аликин. Местом, в границах которого должно происходить состязание, избрали аэродром истребителей, - пусть все видят. Камешек, брошенный лейтенантом Комлевым в его огород, Потокин не забыл и распорядился, чтобы к назначенному часу подъехали свободные от задания летчики бомбардировочного полка. Комлев оказался среди них. Странно, непривычно для глаза выглядело мирное соседство на стоянке голубовато-зеленого ЯКа и темного, словно бы тронутого болотной ряской, с акульим зобом "мессера", дважды подрезавшего Комлеву крылья. Обычные, сто крат повторенные приготовления к вылету Потокина, окруженного свитой помощников, и Аликина с механиком вызывали повышенный интерес. "Приготовление одиночек", - дал себе отчет в происходящем Комлев с удивлением, как если бы все это он видел впервые. "В бой истребитель уходит один, жизнь и смерть свою решает - один. Никого рядом ." На четвертом месяце войны Комлев лучше, чем когда-либо прежде, осознавал собственные возможности - сказывалось пережитое в боях и на "девятке": только сейчас он понял, почему однажды в разговоре с Урпаловым - это было еще в Крыму - так решительно высказался против ИЛа: дело тут не в ИЛе, а в том, что штурмовик ИЛ-2 - одноместный самолет. Одноместный, с хвоста не защищенный . гуляет, правда, крылатая молва, свидетель духа, будто Иван и здесь смекнул, нашелся, пристроил за спиной, в грузовом отсеке, какой-то шест, какую-то дубину, она издалека торчит, покачивается, как огнестрельный ствол, отпугивая "мессеров" . В Комлеве все восставало против одиночества. Он страдал от него на земле, страшился его в воздухе и впервые испытывал признательность военкому, чьей милостью стал командиром экипажа бомбардировщика, где есть рядом и штурман, и стрелок-радист . Первым, сноровисто, ни на что не отвлекаясь, вырулил Петр Аликин, он же первым пошел на взлет. Потокин не так был устремлен на вылет, его отвлекали командирские заботы. Прежде чем закрыться в кабине "фонарем", он привстал, вопросительно поднял руку, проверяя, готовы ли экипажи, выделенные на земле для прикрытия "боя". Экипажи свою готовность подтвердили. Летчики редко наблюдают воздушные бои со стороны, но если уж такой случай представится - не оторвать и лучших болельщиков не найти. Симпатии зрителей были, естественно, на стороне слабейшего. ЯК на какие-то секунды исчез за солнцем - его тотчас поддержали: - Сейчас Петя запутает "худого" . Петр поначалу осторожничал, потом в его боязливо-дерзких заходах вспыхнул азарт, верх взяла напористость, пожалуй, прямолинейная, бесшабашная, но и неукротимая. Чем дольше держался лейтенант, ускользая от "мессера", тем заметней воодушевлялись сторонники Петра, и комментарий к "бою" расширялся: - Теперь пойти на "сто девятом" к немцам в тыл, на свободную охоту! - Срубят! Опытность командира дивизии как воздушного бойца, его превосх