вого места базирования дивизии. Было ему тогда года сорок три. Родом с Харьковщины, в феврале восемнадцатого он добровольцем вступил в Красную Армию, окончил пехотные курсы красных командиров. Четыре года служил летчиком-наблюдателем, затем много и упорно учился. В 1939 году в боях на Халхин-Голе Нестерцев командовал 100-й скоростной авиабригадой. За боевые заслуги бригада была награждена орденом Ленина, ее личный состав - орденами, а командир - орденом Красного Знамени и орденом Красного Знамени Монгольской Народной Республики. Командуя 23-й авиадивизией, Нестерцев с первых дней Великой Отечественной войны участвовал в боях на Западном фронте и вскоре был награжден третьим орденом Красного Знамени. Этот обаятельный, всегда спокойный, чуть ироничный человек нравился мне. За долгую службу в авиации Нестерцев многое видел и рассказывал о прожитом интересно и увлекательно. Когда он немного поправился и врачи разрешили ему прогулки, мы вместе надолго уходили в парк и в беседах коротали все свободное время. Время лечения прошло быстро и незаметно. В сентябре меня выписали из госпиталя и, прибыв в полк, я сразу включился в боевую работу. Вначале врачи запретили мне летать на боевые задания, пришлось заниматься тренировкой молодежи. Но через некоторое время медики уступили моим настоятельным просьбам, и я приступил к боевым вылетам. В середине августа части нашей дивизии перебазировались ближе к Сталинградскому фронту - на полевой аэродром у озера Эльтон. С этого большого степного аэродрома самолеты полка стали наносить интенсивные бомбардировочные удары по вражеским войскам - по передовым позициям гитлеровцев и по объектам, находящимся в тылу, по резервам противника, направлявшимся к Сталинграду. К сожалению, наши тыловые подразделения не всегда могли вовремя обеспечить нас боеприпасами и продовольствием. Зачастую все необходимое приходилось доставлять с баз на своих же самолетах. Часть машин приходилось использовать для перевозок, что значительно снижало наши боевые возможности. Командование предвидело, что наш аэродром недолго будет неизвестным для врага; для предотвращения срыва боевых вылетов невдалеке от нашего аэродрома был создан ложный. На ложном аэродроме горели яркие огни, имитирующие старт, работал световой маяк (наши штурманы и летчики использовали его для выхода на свой аэродром), по полю разъезжала автомашина с укрепленным на ней устройством, имитирующим навигационные огни самолета. Водитель периодически включал фары и зажигал эти "навигационные огни". Все вместе выглядело с воздуха так правдоподобно, что, случалось, даже наши летчики садились на ложный аэродром. Однако ложный аэродром спасал нас недолго. На задания мы вылетали интенсивно, и противник наш действующий аэродром обнаружил. В ночь на 11 сентября почти все корабли улетели на боевое задание. При вылете самолетов были приняты все необходимые меры по светомаскировке. Еле светились стартовые огоньки фонарей "летучая мышь", прикрытых сверху специальными колпачками; их можно было увидеть только под острым углом, из пилотской кабины рулящего по земле или взлетающего самолета. Но сразу же после того, как сел последний самолет, противник обрушил на нас бомбы. Правда, ложному аэродрому в эту ночь досталось больше. С полуночи до рассвета вражеские бомбардировщики бомбили его четыре раза. Но и с действующего аэродрома в эту ночь нам больше взлететь не удалось - вражеские самолеты блокировали нас до утра. К счастью, от бомбардировки никто из людей не пострадал, остались невредимыми и наши самолеты. Убито было только несколько десятков колхозных коров, пасшихся вблизи аэродромов. Больше всех довольны были интенданты: без забот и хлопот они могли обеспечить столовую свежим мясом. Несколько дней гитлеровцы нас не беспокоили. Но в середине сентября, когда тол