зультатами бомбардирования. Не один самолет после нас попадает в такую же переделку, в какой побывали мы, но все же им перепадает меньше - бомбардировщики делают свое дело умело, некоторые из них обрушивают на прожекторы и зенитные батареи большое количество малокалиберных бомб. На короткое время гаснут прожекторы, перестает стрелять артиллерия. Но вот через двадцать минут вспыхивает несколько фотобомб - это самолет гвардии капитана Дмитрия Кузнецова сфотографировал цель. Все отбомбились. Ложимся на обратный курс. Маркирьев показал себя в этом боевом вылете отличным летчиком. Через несколько дней он первым из молодых командиров кораблей был назначен на должность командира отряда. В начале октября к нашему штабу полка в Ново-Вилейке подошел пожилой человек из местных жителей и, обратившись к часовому (он говорил по-русски, но с сильным акцентом), спросил, может ли он видеть командира. Это был лесник Михаил Томашевский из близлежащего лесничества. Он рассказал историю, очень заинтересовавшую нас. - Как-то ночью я, как всегда, плохо спал и вдруг услышал, что где-то невдалеке загудела артиллерийская канонада. Пойду, подумал я, погляжу, как пасется конь, а заодно и посмотрю - может, уже пришли русские. За мной увязался сынишка Тадеуш. Когда мы подходили к поляне, где паслась лошадь, над нами пролетел большой горящий самолет и упал в лесную чащу. Не успели мы с Тадеушем и слова сказать, как раздался взрыв. Мы с сынишкой упали на землю. Вначале я подумал, что взорвалась бомба, а потом догадался, что взорвался самолет. Мы поднялись с земли и увидели, что с неба, в стороне, падает что-то белое. Потом послышался треск сучьев. Мы побежали на этот шум и вскоре набрели на лежащего человека. Когда мы стали к нему подходить ближе, он с трудом приподнялся и спросил, кто мы. Я остановил мальчика, а сам подошел ближе к лежащему и сказал, что я местный лесник. Тогда человек сказал мне, что он из сбитого советского самолета и что он ранен, и спросил, не видел ли я поблизости его товарищей. Я ответил, что никого не видел. Тогда он попросил меня спрятать его от немцев, пока он немного окрепнет и у него заживут раны. Мы с сыном в чащобе леса сделали из хвойных лап небольшой шалашик, настелили сена и спрятали там раненого летчика. Он нам сказал, что его зовут Михаилом Степановым. На следующий день мы с моим соседом, Яном Влодзяновским, пошли к сгоревшему самолету и на пожарище нашли четырех сгоревших летчиков. Всех их мы захоронили в лесу, за могилой мы и теперь ухаживаем. Михаила Степанова мы своими средствами - травами и настойками - лечили от ожогов и ран, а когда похолодало, спрятали его в сарае на сеновале. Скоро он поправился, окреп и попросился к партизанам. Мы с ним попрощались, как с родным, и он с партизанами ушел в леса. Хочется мне с ним повидаться . Так мы узнали, что произошло в ночь на 6 июля с нашим отважным комсомольским экипажем гвардии лейтенанта Бориса Кочеманова. Известие взволновало весь полк. В лесу на могиле Кочеманова побывали все, небольшой